СИБИРЯК

 

1 ПРОБУЖДЕНИЕ

 

Голос, ровный, женский, но какой-то не живой и далёкий, лился сверху: 

— Система жизнеобеспечения отключена! Батарея разряжена! Сон прерван!..  Система жизнеобеспечения отключена! Батарея разряжена! Сон прерван!.. 

Этот звук не замолкал ни на секунду, пока человек не вернулся в сознание окончательно, стряхнув пелену глубокого сна. Голос перестал быть частью видения из тут же забытого кошмара и затих как-то внезапно, когда он слабо пошевелил рукой, словно тем самым отключил его...  Он приоткрыл глаза - четыре красных огня квадратной формы ровно, но не ярко, светили сверху, прорывая темноту и выдавливая из неё противоположную стенку, обитую, как показалось, серой тканью. Он подвигал немного головой - боли не было, только тяжесть и тошнота как при похмелье. Каких-то сформированных мыслей - кто он, где он, когда он, не было вовсе. Хотелось только одного - выбраться из этого заточения на свежий воздух, прочь из красной темницы!  

Решившись, пошевелил корпусом, задвигал руками. Оказалось, он просто стоял на тёмном полу в закрытой капсуле. Странно, что ноги ничего не чувствовали, пока не чувствовали... Страх внезапной волной ударил в мозг и на короткое время парализовал. Что если он заживо похоронен в этом склепе?! Так, спокойно, только спокойно! Недавний женский голос сказал, что система жизнеобеспечения отключена. Значит, он был к ней ранее подключен, теперь в этом нет надобности, верно? Но как теперь выбраться отсюда?  

Он машинально вытянул руки перед собой и упёрся в ткань поверхности капсулы. И внезапно с лёгким шорохом она ушла от него, заставив отдёрнуть ладони. Ярчайший свет заполнил тусклое внутреннее пространство. Ему пришлось закрыть лицо руками и согнуться в приступе боли в глазницах. Это было так неожиданно... 

Постепенно до него стали доноситься звуки внешнего мира - шум ветра, шелест, кажется, листьев, отдалённое пенье птицы. Это были звуки леса... Запах цветущего луга явственно донёсся до него. Да, теперь он точно уверен - он находился в лесу! Максимально осторожно, начал открывать глаза, борясь, по-прежнему, с сильным свечением из дверного проёма.  После некоторых попыток привыкания и тренировки, ему, наконец, представились кое-какие детали. Зеленая трава слабо колыхалась вокруг капсулы. Чуть дальше и левее, в низине, он увидел светлое строение. Вот куда мне надо! 

Сделал первый шаг. Ноги не слушались, были как ватные, утратившие былую, нормальную чувствительность и силу. Но оставаться в этом странном склепе ему никак не хотелось. Через силу, пригнувшись (по-другому он бы не вылез через невысокий проём) он всё-таки оказался снаружи. И тут же уселся на холодную траву, растирая затёкшие мышцы ног. Делал это чётко и размеренно, осматриваясь по сторонам, всё еще окончательно не привыкнув к солнечному свету.  Его манипуляции по приданию ногам статуса “исправны”, всё же были успешны. Он, наконец, поднялся и полноценно осмотрелся. Его окружал хвойный лес, не густой, росший на склонах высоких холмов. В далёкой дымке терялись очертания ландшафта. Здание, которое он приметил раньше, находилось в нескольких сотнях метров ниже по склону. Но прежде, чем отправиться туда, он обошел вокруг капсулы. Жажды и голода он пока не чувствовал, но это пока. На металлических стенках объекта, в котором очнулся, белой краской были написаны слова “Сибиряк” и “Капсула криогенного сна”, а также число 04 и совсем не понятные “мсл”. Что это всё значило он не знал, как и то, что было до того, как он очнулся в этом месте!  

У него, видимо, после криогенного сна, случилась частичная амнезия. Он помнил всё на уровне рефлексов, знал язык, осознавая себя как личность, но то, что с ним происходило раньше настоящих событий, было как бы обнулено. Он зажмурился, закрыв лицо руками и сосредоточился. Кто же его поместил сюда, зачем? Что предшествовало всему этому? Вопросы, на которые не было ответов...  

Что ж, раз капсула ничего ему не дала, он решил отправиться к домику внизу. Вдруг там прояснят, что с ним происходит, где он находится, когда, и что вообще делать дальше. Как только он утвердил это решение, внезапно заметил небольшое изменение в цвете горизонта - из матово белого, оно стало наливаться желто-оранжевым отливом. А в воздухе пока слабо, но всё более отчётливо, возникал новый запах, совсем отличный от запахов леса - какой-то чуждый, невероятного горький и настолько неприятный, что он него даже запершило в горле и подступила тошнота. Ничего не понимая, движимый одним инстинктом как-то укрыться от наполняющего мир оранжевого смрада, уткнув нос в рукав своего синего комбинезона, он, пока еще не твёрдой походкой, отправился по склону холма в направлении белого строения, проглядывавшего среди деревьев. Тем временим дымка или туман оранжевого оттенка наполняли или вернее заполняли окружающий его мир. Пение птиц прекратилось, кажется, даже лёгкий ветерок перестал колыхать травы. Ему подумалось, что этот туман - выброс нечистот из близлежащего завода, экологическая катастрофа, но вот никак он не мог понять, что напоминает этот запах, но уже даже не запах, а вкус на губах и во рту. На что же это похоже? Что-то горькое и одновременно с тошнотворным сладковатым привкусом, от которого постоянно мутило. К тому же стала кружиться голова, он шел как пьяный, придерживаясь за стволы деревьев что бы не упасть. Мысли сбивали одно другую, в голову лезла какая-то чертовщина, что больше походило на бред большого человека. Мужчина из капсулы старался дышать как можно реже и поверхностно через ткань своего одеяния.  Он жмурился так как глаза непрерывно резало и слезы текли по его щекам прозрачными ручейками.  

Вот, наконец, и ржавый железный забор из сетки рабицы выплыл из тумана справа. Придерживаясь за него одной рукой, он двинулся вдоль него в поисках входа. Забор хоть был и не высок, но перелезть через него не было никакой возможности. Сил уже практически не осталось. За забором он рассмотрел какие-то непонятные конструкции, металлические штанги, мачты и погнутые короткие лестницы из того же ржавого железа. В окнах, как не пытался он что-то разглядеть, никого не было видно, да и что можно было рассмотреть через странную черноту стёкла! Вот она открытая калитка, деревянный тротуар, и он упирается в дверь дома.  

Сходу ударяется в неё правым плечом и виснет на ручке. Дверь заперта. Он застучал по ней правой рукой и бессвязно что-то прохрипел: 

  — А.…! Эй... Есть кто... живой?!  

Туман донимал его всё больше и больше. Он уже более не мог ничего говорить, так как при этом требовалось вдыхать больше, чем он привык в данных обстоятельствах. Запах и теперь уже и вкус этого атмосферного явления, становился чудовищным. Мужчина из капсулы уже не мог сдерживаться, его стало тошнить непрерывно, безостановочно. Но в желудке у него ничего не было, только бесконечные спазмы, заставляли всё его тело конвульсивно изгибаться пополам перед дверью. Мысль, вдруг, ясная и чёткая внезапно, утвердилась в его угасающем сознании, мысль о гибели от этого непонятного тумана, перед этой запертой дверью... в нескольких шагах от спасения. А то, что за этой дверью было спасение, он не сомневался. Здание было обжитое, стёкла и крыша целы, мусора никакого не валялось по близости. Деревянный тротуар, ведший к непонятным конструкциям не завален ни ветками, ни листвой, и видно, что недавно был подметён. Слышат ли его люди с той стороны, разделяют ли они его страдания и будут ли укорять себя за его смерть? Ясно что они боятся его впустить из-за тумана, боятся так же отравиться, боятся за свою жизнь, как и любой человек боится за самого себя. Можно ли их обвинять в этом? Виноваты ли они в своих инстинктах выживания? Конечно, нет! Любой бы на их месте поступил бы так же. Но это было слабым утешением для того, кто оказался по эту сторону двери...        

И вот, когда уже он стал терять сознание и ничком валиться у порога навзничь, дверь, как ему, конечно же, показалось, стала отворяться внутрь и он уже не помнил, как чьи-то руки ухватили его за ворот комбинезона и втащили в тёмное помещение передней.

 

2 МЕТЕОСТАНЦИЯ

 

В себя он пришёл от резкого запаха нашатыря. Сознание как-то мгновенно прояснилось, словно он очнулся после короткого забытьи. Резкий и мучительно неприятный запах аммиачного спирта заставил его сморщиться, инстинктивно отпихивая руками поднесённый бутылёк.  

— Очнулся! — громко сказал голос над ухом.  — Крепкий какой, ишь ты! 

— Да, неожиданно, — отвечал ему более спокойный, немолодой и низкий голос. Это он приводил в чувство пострадавшего. — Да подожди ты, может еще и не выживет, кто знает сколько он вдохнул этой отравы!    

Мужчина из капсулы уже окончательно пришёл в себя. Он лежал на жестком, старом и низком диване из вышарканной коричневой кожи, с узкими деревянными подлокотниками. Подушка под его головой была так же жестка и к тому же сыра, очевидно от пота. Сверху на нём был старый красный плед в чёрную клетку, впрочем, тёплый и приятный на ощупь. Мужчина, едва не погибший от тумана или выброса ядовитых газов (пока неизвестно что это было), оглядел склонившихся над ним людей.  

Первый из них, тот кто держал темный бутылек, проясняющий сознание, был немолодым человеком, лет шестидесяти, седым и, казалось, сильно уставшим. Он смотрел каким-то погасшим взглядом карих глаз, а узкое лицо его прорезали длинные и глубокие морщины от глаз до подбородка.  Широкие брови, так же подвергшиеся седине, соединились домиком, выражая глубокое сострадание к лежащему на диване. Волосы, изрядно поредевшие, но без залысин, были зачёсаны назад. Второй, спутник его, был молод, наверное, в половину лет первого, так же худощав, с приятным лицом, но, конечно же, испуганным после этого случая. Особых примет у него не было, кроме слегка выпирающего носа и рта, постоянно изображавшего огромное разнообразие эмоций — от искривляющей физиономию улыбки, до полного ужаса и восторга надутых губ. И еще он был какой-то эмоционально неуравновешенный, дёрганный и импульсивный — сильный контраст между старшим своим товарищем.  

Какое-то время они молча смотрели на лежавшего, как будто что-то ждали и не дождавшись этого, заметно повеселели.  

— Концентрация видимо не та была, — сказал молодой отстраняясь от дивана и отходя куда-то за спину пожилого, — не успел критическую дозу вдохнуть... 

— Да нет, — поспорил с ним пожилой мужчина так же отстраняясь и завинчивая крышку бутылька, — концентрация как обычно, стабильно высокая. Просто он успел сюда добежать, еще пару минут и всё, мы бы уже не узнали кто это такой и откуда он навязался на нашу голову! 

— Вот-вот спроси его, Петрович, откуда он тут? — затарахтел молодой человек из-за его спины, стоя у большого неработающего телевизора и разглядывая лежащего с опаской. — Ты помнишь, чтобы во время “ТТ” хоть раз кто-нибудь к нам приходил? Было такое? Как это возможно? Ведь никто не ходит в лес, в здравом уме без противогаза, без специальных фильтров к нему, зная, что может случиться это явление в любой момент! А у этого, посмотри, вообще ничего с собой нет! Никаких вещей, ни еды, ни воды... Только этот странный наряд с каким-то значком на рукаве... 

Петрович оглядел внимательно пришедшего в себя мужчину.  

— Кто ты такой, парень? — негромко спросил он. — Как ты здесь оказался?  

Действительно, за все десять лет, как начал появляться этот загадочный токсичный туман, в народе прозванный “ТТ” — такой же смертоносный как пистолет времён Великой Отечественной войны — Иван Петрович Ветров вспомнил только два случая, когда во время “ТТ” к нему на метеостанцию за спасением прибегали люди. Но это было тогда, в самом начале Исхода, концентрация токсичных веществ была не такая убийственная как сейчас и времени на спасение было больше. Теперь на это отводилось не более пяти минут. Если вдали от укрытия и без специальных защитных средств туман настигал человека, то у того не было ни единого шанса выжить. Природу этого явления так никто и не прояснил. Первоначальное изумление, постигшее людей, как и всегда, постепенно, пришло в привычку. Граждане научились укрываться в своих жилищах, герметизировать их; научились накачивать свои комнаты сжатым воздухом, чтобы туман не проникал внутрь. Тогда же и начался Исход, как один из способов пережить этот туман и начать новую жизнь под защитой стен Сферогородов... Какие-то умельцы даже использовали старые армейские противогазы что бы можно было пережить "ТТ" находясь на открытом воздухе. Но таковых было мизерное количество, и никто бы по доброй воле или даже за деньги не отдал бы свой шанс выжить будь застигнутым врасплох вдали от укрытия. И вот сейчас, в момент, когда все давно позабыли и привыкли к этому убийственному туману, из него появляется первый человек!  

Иван Петрович помогает лежащему подняться и сесть на диване. Мужчина в синем комбинезоне, медленно приходил в себя после отравления. Он по-прежнему неуверенно и как-то напугано озирался по сторонам, до конца не осознавая, что остался жив после удара тумана. С помощью Ивана Петровича он откидывается на спинку дивана, дышит глубоко и часто, как можно скорее пытается провентилировать загаженные лёгкие. Молодой человек, спутник Ветрова, убегает из комнаты и скоро возвращается с зелёной эмалированной кружкой в руке. Она на половину наполнена янтарной жидкостью. Он протягивает кружку пострадавшему и говорит уверенно: 

— Пей! Поможет! 

— Что это? — слабо спрашивает человек с дивана.  

В разговор вмешивается Иван Петрович. Всем своим солидным видом он показывает, что пить совершенно необходимо. Вкрадчивым голосом объясняет, это, мол, специальная настойка на местных травах, полученная несколько лет назад какой-то исследовательской группой, участие в которой принимала Марина Александровна, городской медик. Она-то и подсказала рецепт. Конечно, настойка не могла вылечить, когда концентрация в крови токсина была критической, но она помогала быстрее вывести его из организма, облегчала последствия отравления. Мужчина в комбинезоне залпом выпил настойку и вернул кружку. Он закрыл глаза и застыл на несколько минут. Трудно понять, какие именно травы применялись в этом напитке, слегка, между прочим, горьковатым.   

— У тебя есть имя? — спросил Иван Петрович после длительной паузы.  

Человек на диване слабо пошевелил головой.  

— Я, я не помню, — чуть слышно проговорил он, борясь с болью и слабостью. После выпитого тошнота стала проходить, конечно, не сразу. Общее состояние улучшалось, сознание прояснилось. Однако частичная амнезия по-прежнему не проходила. Он решительно не помнил, как оказался в капсуле. Это как сон — никогда не знаешь, как оказался в данном месте... Потом проговорил окрепшим голосом: — Ничего, как в тумане, во мраке. Пустота... Видимо, побочный эффект нахождения в глубоком сне или ещё от чего... я не знаю.  

— Ты был во сне? — поинтересовался Иван Петрович, непонимающим взглядом упершись в неожиданного гостя. — Что это за сон такой? Откуда ты пришёл? 

— На пригорке, метрах в пятидесяти, стоит металлический предмет. Видимо он здесь очутился сверху, — голос пострадавшего окончательно восстановился, а взгляд прояснился (значит отвар действовал эффективно), — других предположений как он тут, в лесу оказался, у меня нет. Парашют рядом отсутствует, значит его сюда опустили с вертолёта или в нём сработала встроенная реактивная система торможения во время падения. Я пришёл в себя находясь внутри этого объекта. Женский голос из динамиков буквально сообщил, что “система жизнеобеспечения отключена” и “сон прерван”. Ах да, еще она сказала, что “батарея разряжена”. Вот, значит, я оказываюсь в этом стальном саркофаге, ничего не помню, запаниковал немного, но выбрался. Обошел вокруг этой штуки, прочёл надписи. Самая большая надпись “Сибиряк” … И ещё что это “капсула криогенного сна...” 

 — “Сибиряк”? — Ветров поднял свои седые брови. — Что это может значить?  

Мужчина на диване помотал головой изображая что не знает.  

— Да это, стало быть, твоё прозвище или позывной, — лихо предположил молодой человек, друг и коллега Петровича.  

— Санька, не пори чушь, — отреагировал на это Петрович. — Это точно не его имя, и это не имя вообще-то... 

— Я и говорю, — не сдавался Санька, внезапно обрадованный своей мыслью. — Позывной, кличка, или кодовое имя объекта, предположим. Ну посудите сами. Зачем писать на капсуле сибиряк, и притом в неё поместить человека? Ясно же точно — внутри капсулы Сибиряк! Поздравляем. Тебя зовут Сибиряк! 

— Странная логика, — нахмурился Иван Петрович. — Да мало ли что можно написать! Ладно, шут с ним. Парень, — обратился он к сидевшему на диване. — Ничего если ты будешь Сибиряком? Не против? Станем пока так тебя называть, пока ты сам или кто другой не назовёт твоё настоящее имя, данное при рождении.  

Тот утвердительно кивнул.  

— Вот и хорошо. Пошли на кухню. Санька, ставь живо чай, да посмотри сколько там "ТТ" будет бушевать, оцени концентратор, отрава стала уменьшаться? Дуй! Да, и проверь компрессор. 

Санька мгновенно улетучился выполнять приказ старшего товарища. Иван же помог Сибиряку подняться и перейти на кухню. Это была крохотная комната с окном, столиком перед ним, двумя табуретками под ним, а у стены стояла газовая плитка и красный баллон с пропаном. Голубое свечение под чайником на этой плитке говорило о том, что вода уже в стадии разогрева. За мутным стеклом было оранжевое марево. Здесь было сумрачно. Иван зажег свечу и огонь благостно повлиял на душевное состояние Сибиряка, усевшегося на табурет у стенки и тут же уперевшись в неё спиной. Он на какое-то время увлёкся этим зрелищем будто бы соскучился по нему, будто бы видел огонь очень-очень давно, в какой-то другой и даже не в своей жизни. Он не знал, как это можно было объяснить, но говорить о своём ощущении своим новым знакомым он, конечно же, не стал.  

Глядя на огонёк, он силился вспомнить самое дорогое и, казалось, незабываемое — своё детство, те самые лучшие моменты, которые существуют с нами от самого начала и до самого конца. Они являются для нас некоторыми памятными маяками, которые в пучине проживаемой жизни указывают на светлые моменты, и они то и составляют собой простое человеческое счастье, то состояние, к которому стремится каждый человек. Вид огня что-то сдвинул в беспросветной тьме его воспоминаний, но это не было воспоминанием в его обычном виде, скорее он почувствовал ощущения уюта и безопасности, даже не почувствовал, а внезапно пережил их и от этого ему стало значительно легче.  

Петрович сел напротив, на второй табурет, а молодой Санька, пришедший из коридора, прислонился к стене и сказал: 

— “ТТ” пошёл на убыль. Двадцать минут назад было пять единиц, теперь четыре. Компрессор в норме.  

— Это хорошо! Сообщи в город Утюгову. Пусть знает, что туман пошёл на спад. Можно довести населению Озёрска — через час отрава развеется. — Потом добавил, как бы себе самому. — Как назло, электричество вырубило! Без аккумуляторов бы нам хана была, ни компрессор бы не работал, ни связь... 

— Я сообщил Степану Степовому, он отправит ребят, сразу после тумана. Говорит, еще вчера нашли место обрыва, у дороги, да только уже смеркалось, не успели наладить, а тут этот “ТТ” с утра...  

— У вас есть детектор тумана... этого “ТТ”? — спросил Сибиряк, наконец, отрываясь от созерцания дрожащего фитилька. — И что это за напасть такая? Рядом завод, а это его ядовитые отходы? И почему его давно не прикрыли власти, раз он убивает людей! Да кстати, вы не боитесь, что он проникнет сюда, в помещение? 

Иван Петрович Ветров слегка улыбнулся и внимательно оглядел Сибиряка.  

— Нет, не боимся. Все жилые дома в городе оборудованы простой, но надёжной системой защиты. Во-первых, мы стараемся максимально загерметизировать дома, промазываем все щели какие только найдём. Потом с помощью небольшого компрессора создаём минимально-избыточное давление воздуха внутри, здесь. Для наполнения чистым воздухом используем заранее запасённый сжатый воздух в баллонах. Когда тумана нет, мы тут же заполняем их вновь. На сутки этого запаса хватает. Но "ТТ" никогда не был более пяти часов, ни разу..., — потом вдруг сменил тон. — Ты хоть знаешь, что стало с нашим привычным миром? Не в кусе, не? 

Сибиряк посмотрел на него удивлённо, особенно после рассказа о выживании в тумане.  

— Да, с миром явно что-то не так, как, впрочем, и со мной...  

— Много что не так, парень! — подхватил смотритель метеостанции. — Вот я гляжу на твой знак на рукаве и что-то мне подсказывает что ты “оттуда”. 

— Откуда? 

— Из Сферогорода.  

— Сферогорода? 

— Огромного города под куполом. Ближайший к нам расположен за пиком Шелихова, на севере — точное месторасположение мне не известно. Этот твой символ на рукаве, он был точно такой же, когда десять лет назад здесь были Агитаторы. И именно с их появлением пришёл и токсичный туман. Много они тогда людей ушло. Несколько месяцев продолжалась вербовка, помню у городской школы они подгоняли автобусы, включали громкоговорители и обещали райскую жизнь в городах под куполом. Видишь ли, не только туман загнал население в эти города, но и общая неустроенность, а также нужда людская. Нормальной работы нет, урожай из года в год всё хуже и хуже, ураганы, засухи, сильнейшая жара или крепчайший мороз, всё это опустошило плодородную землю. Нам просто перестало хватать еды. А это брат, я скажу весомый аргумент сменить местожительство! Начались перебои с продуктами, особенно в больших городах, на дачных участках, конечно, люди что-то выращивали для себя, но это едва хватало свести концы с концами. И постепенно большие города стали пустеть, рождаемость упала до минимума... Тут еще туманы стали выкашивать население. Власти объявили, что это природное явление, что якобы в земной коре произошли изменения, по какой-то причине образовались многочисленные трещины. Пары газов периодически вырываются сквозь эти проломы и травят нас. Вот они и решили переселить людей в сферогорода! 

— Так это же и не плохо, жить в защищенном месте! — заметил Сибиряк, явно заинтересованный рассказом. Хотя секунду спустя добавил: — Постой, а как прокормить такое число людей? Там их должно быть сотни тысяч, миллионы! 

— Может памяти у тебя и нет, а вот соображаешь ты превосходно! — добродушно заметил Иван Петрович. И продолжил: — Да и этих самых городов никто не видел. Агитаторы вскользь упоминали, что это огромные автономные комплексы шарообразной формы, одна половина которой находится над поверхностью, а другая, под. Что там якобы есть ядерный реактор, обеспечивающий теплом и энергией, плантации, оранжереи, животноводческие хозяйства. Я там никогда не был, сразу скажу и никто не был кого ты тут встретишь. А мне про это рассказывал один из Агитаторов, немолодой мужчина, с грустным лицом, которое я ни разу не видел, чтобы оно улыбалось. В отличии от его молодых коллег, трезвонящих о райской жизни под куполом. Я несколько дней ходил к нему и выспрашивал про этот город, потому что мой брат решил отправиться туда, хоть я его всячески отговаривал. Любовь!.. Не нравилась мне эта затея. Жить в огромном скученном муравейнике! А что, если с реактором что-то произойдёт? Или пожар? Что, собственно, потом и случилось... 

— Твой брат отправился туда? И что он сообщает из этого города? Как ему там живётся?  

— Да ничего не сообщает, так как никто оттуда ничего не сообщает никому! Хотя обещал, что найдёт способ сказать о себе!  Многие ушли с Агитаторами и словно в воду канули. Равно как мой брат мне не подал никакой весточки, так и у всех, кого я спрашивал, точно такая же ситуация. Всё, нет их! Хотя нас предупреждали что связи не будет, что на первое время надо заниматься организацией нового порядка в Сферогороде, да и возможности коммуникации отсутствовали. Якобы это сделано намеренно, что бы людской поток не хлынул в и так переполненный город, что, по-моему, полная ерунда! Как мне говорил тот Агитатор, у города толстые стены и ничто не может проникнуть в него, без разрешения Управляющего, которого никто никогда не видел, но распоряжения которого всем доводят каждый день. И именно этот человек, видно как-то проникнувшись ко мне, подарил этот детектор тумана. Там простая шкала как на градуснике, от одного до десяти. А так как ты находишься на метеостанции, а я её смотритель Иван Петрович Ветров, то вот мне и выпала честь сообщать нашему городку об окончании или начале тумана!  

— Получается, он действует только на людей? Я слышал птиц в лесу... 

— Да, это верно. Вот только животные и птицы впадают в спячку, в вялое дремотное состояние, но не гибнут. После "ТТ" несколько часов отходят и как ни в чём не бывало. Мы используем их в пищу, конечно, предварительно обработав термически. Как ведёт себя рыба не знаю, не обращал внимания, но мёртвой по берегам никто не замечал. Растения вроде как вообще не реагируют, разве что некоторые травы, мне показалось, засохли и погибли. Но большинство выживает. И мы тут выживаем вместе с ними!  

Внезапно в разговор вмешался Саня: 

— Ещё как выживаем! У нас есть система складов, я, например, один из кладовщиков. Мы готовим разные товары, продукты в основном и делимся с другими кладовщиками, раздаём людям! У нас тут полный эта... социализм, во!  

— Санька, помолчи, наболтаешь ерунды!.. Да, у нас есть система обмена товаров, бартер, но есть и денежные отношения, например существует магазин “Берёзка”, и тамошний торговец Кротов. Тот ещё фрукт, но он мне нравится, честный малый, что вдвойне странно для торгового работника. Есть ребята которые перевозят товары от одного склада к другому, за деньги, конечно. Но это так, рядом, в окрестностях нашего города, местные товарищи. На более дальние перевозки отваживаются не многие. Мы их называем Переносчики. Те вообще передвигаются на велосипедах! Суровые ребята, ты еще услышишь о них...  

— А откуда вы деньги берёте? Сами что ли печатаете?  

— Нет, это деньги старого мира. Нам хватает.  

— Кстати, а где мы сейчас, географически? 

— В восточной Сибири. Север Республики Бурятия. До БАМа на юг километров триста...  

— Понятно. А год какой?  

— 1979. Эт тебя угораздило то! Не вспоминаешь про то, откуда ты?  

— Только что-то мутное из детства, ничего определённого... 

Закипел чайник. Сашка подсуетился, умеючи наполнив кружки, подал к столу. Тут же в тарелке было какое-то серое варенье, и похожий по его цвету хлеб. Петрович, на правах хозяина кивнул Сибиряку, подал чайные ложки. Сашка остался стоять у стенки потому как третьей табуретки не было, а принести из своей кладовки стул, он ленился, но может просто засиделся; аккуратно придерживал свою кружку, едва не обжигаясь. За стеклом, снаружи, оранжевое марево заметно отступило. "ТТ" растворялся, и когда он ударит в следующий раз, никто не знал. Может завтра с утра, а может и через неделю.  

Сибиряк — он уже сам стал так себя называть — поднёс кружку к лицу, вдыхая аромат горячего напитка. В нос ударили сибирские травы: иван-чай, чабрец, горная смородина, саган-дайля и еще что-то... Эти естественные запахи по прошествии длительного забытьи были особенно выразительны и приятны.  После отравления и тошноты есть не хотелось, а вот напиток пришёлся в самый раз. Он отпил немного и глубоко задумался. Что же сейчас делать? Родные если и существуют, то он не помнил о них, так куда ему идти? Конечно, он должен узнать этот диковинный мир, в котором очутился, он должен найти тех, кто ему поможет разгадать свою тайну. Но с чего начать, как построить верный вектор и не ошибиться с направлением? И этот проклятый туман, он же и шагу не даст ступить, он словно способ удерживать людей у своих безопасных жилищ. Только в его голове начал созревать план дальнейших действий, как Иван Петрович проговорил: 

— Что думаешь делать? 

Сибиряк помотал головой собираясь с мыслями.  

— Слушай, — продолжал смотритель метеостанции, — у меня есть к тебе просьба и я надеюсь она совпадёт с твоим желанием разобраться, что с тобой произошло. Я хочу прояснить судьбу своего брата, десять лет назад ушедшего в Сферагород, что за пиком Шелехова. Да и тебе самому нужно отправиться туда, к своим, к тем, кто поместил тебя в эту капсулу и понять для чего. Только там ты найдёшь все ответы. Но что бы добраться до того места нужно подготовиться. Прежде всего морально. Туман, это не самое плохое что тут происходит...  

— Да что же может быть хуже тумана?! — Сибиряк даже воскликнул от удивления.     

— Ночные Снопы. Но это не то, что хуже, это более пугающе, я бы сказал... 

— Что? Какие еще... Снопы?.. 

Сашка отстранился от стены и как-то тоскливо и с опаской посмотрел по сторонам. Он негромко пробурчал себе под нос: 

— Петрович, ты знаешь, о них лучше не болтать почём зря. Наведаться могут... Ты же сам говорил... 

— Помолчи пацан! Он должен знать иначе мы пошлём его на верную погибель. — повернулся к Сибиряку и продолжал уже уравновешенным тоном. — Здесь их так зовут, но я думаю в других краях у них иные названия... Ещё их называют “Трёхпалые”...  Они стали появляться, примерно лет через пять после Исхода. И всегда ночью. Конечно, убежать от них можно, но в темноте и от страха это не у всех получается. Толком их никто не разглядел, есть только скудные и неполные сообщения от очевидцев о их внешнем виде. В кафе, на озере, Переносчик один рассказывал... Высокие — до трёх метров — в накинутых сверху балахонах, с длинным когтистыми конечностями. Говорили так же, не знаю враки или нет, но в момент нападения плюются бурой жижей, словно сгустком токсичного тумана... В городах не появляются, думаю их отпугивает уличное освещение или отсутствие тех нор, из которых они выползают в лесах и предгорьях. Что б не наткнутся на них, не следует ходить в тёмное время суток по безлюдным и тёмным районам.  

— Больше походит на выдумки, — недоверчиво произнёс Сибиряк. В подобного рода байки он никак не хотел верить и считал их воспалённым вымыслом определённой категории рассказчиков, которым не хватает внимания. Он не воспринимал страшилки (а это именно была страшилка для того, чтобы люди не выходили ночью из своих убежищ), всегда был рационалистом, и сразу понял, что заточение людей, их ограниченность в передвижении, да к тому же Исход большинства из них в эти Сферогорода, породили, наверняка не одну жуткую историю, которой можно “пощекотать нервы” перед сном. Туман вот, реален. А существо, плюющее туманом, это уже основанная на неясных силуэтах деревьев или кустов, поражённых “ТТ”, выдумка повествователей. Конечно, они что-то видели, но Сибиряк был уверен, что это было нечто неодушевлённое... 

Иван Петрович не стал спорить или переубеждать своего нового знакомого, просто попросил не выходить ночью в лес один. Он действительно в это верил.   

— Можешь не верить в Снопов, — произнёс он нарочно спокойно, как бы стараясь не беспокоить собеседника. — Это даже лучше — меньше беспричинного страха и переживаний, так не нужных теперь. Я хочу рассказать историю своего младшего брата, который отправился в этот проклятый Сферогород и пропал...  

 

3 ИСТОРИЯ ЕГОРА ВЕТРОВА

 

Июль 1969 года был особенно сух. Стояла каждодневная изнуряющая жара третью неделю кряду, почва потрескалась, даже листва на деревьях покраснела и завяла. Бесцветные травы шелестели под потоками горячего воздуха, разгонявшего и без того мизерные облака. Озёрск — небольшой сибирский город на берегу озера Рыбного утопал в жаре. Люди как могли боролись со зноем, некоторые ходили даже с зонтиками иные же не выпускали из рук бутылки с водой.  

Егор Ветров работал на радиостанции, получал радиограммы из областного центра. В тот день, изнывая от зноя, он сидел у открытого окна и просто от безделья смотрел на улицу, вкушая слабенький сквознячок. Последнее сообщение он получил утром, а сейчас, после обеда, ему решительно нечем было заняться. И самое главное — не хотелось! Да к тому же какая-то глубокая, непроходящая и неизъяснимая тоска подобралась к нему. Кризис среднего возраста, не иначе. Ему было сорок шесть лет, он был разведён (глупая женитьба в юности), и уже двадцать лет был чужд семейной жизни. Детей у него не было. Из родственников только старший брат, который, собственно, и заманил его сюда, на северные территории, подальше от соблазнов и пороков большого города... Егор был одиночка. Романтические отношения старался избегать, никогда не отвечал на любые, даже самые активные знаки внимания противоположного пола. А таковые были, не часто, конечно, но были. Ему не хотелось менять свой унылый, но такой привычный уклад жизни. После работы он много читал, и всё разное. Он сопереживал героям романов будто настоящим людям, ему были приятны и близки их страхи. Но той любви, о которой писали классики, ему в жизни не удалось встретить. И он уже утвердился такой мыслью, что является человеком не познавшем это. 

Но он ошибся! 

По улице шла женщина. Обычная прохожая, ничего особенного. На ней была белая блузка и чёрная юбка, едва прикрывавшая колени. Обута была в босоножки на высокой платформе. В руках у неё была сетка с одним батоном и бутылка молока. Он наблюдал за ней со спины, не видя лица, так как смотреть-то было больше не на что. Вдруг он заметил, как женщина приостановилась и пошла далее какой-то неуверенной походкой. Её стало бросать из стороны в сторону, и она чудом удерживала равновесие, стараясь добраться до лавочки перед подъездом жилого дома. В этот час никаких прохожих тут более не было, и никто не мог прийти ей на помощь. Никого кроме Егора. Хотя ему нельзя было покидать пост, но оставить человека в беде он не мог. Скорее всего у неё был тепловой удар.  

В одно мгновение он перелетел три лестничных пролёта и выскочил на улицу. Женщину он увидел сразу — она сидела прямо на газоне, раскачиваясь из стороны в сторону: результат головокружения, не иначе. Подбегая к ней, он только сейчас понял, что не захватил с собой воды. “Как глупо!” — сокрушённо подумал он на это. Он оббежал её и наклонился прямо перед ней. Её темные волосы спадали на лицо, словно она пряталась от взволнованного взгляда Егора. Он протянул руку и слабо тронул её за плечо, выговорив негромко, борясь с дыханием: 

— Вам плохо? Вам помочь?  

Она замедлилась, и как при длительной инерции, постепенно затихла.  

— Да, голова закружилась, всё потемнело как-то сразу... — слабым голосом ответила она. Голос почему-то был приятен Егору, хотя был слаб и дрожал.  

— Давайте я вам помогу, — предложил он, протягивая к ней руки и готовясь поднять. Она приняла помощь, оперлась о его предплечье и выпрямила колени. Вот тут то, пряди волос соскользнули с её лица, и он краем глаза увидел лик. Первое что его поразило так это прямая линия носа — он был идеально ровен. Без горбинок и впадин, бугорков и провалов. Дальше он уже боялся смотреть. Два выразительных карих глаза, на широком, но идеальном овале лица взглянули на него в упор. И впервые в жизни от женского взгляда у Егора сбилось дыхание. Он тут же опустил взгляд, глядя себе под ноги.  

“Как же она хороша!” — не мог не подумать он в каком-то испуге. 

Ощущая прикосновения незнакомки, он чувствовал жгучую неловкость. И в то же время ему было неимоверно приятно быть рядом с ней, быть её опорой во всех смыслах этого слова. Её горячая ладонь, была не просто горяча, она обжигала своего спасителя. И тут он увидел на её правом пальце обручальное кольцо! Как же! До стольких лет дожил, а всё думал, что такие красотки так тебя и ждут! Смешно! Он даже был слегка разочарован, но отогнал от себя эти мысли. Главное довести её до своего подъезда, там гораздо прохладнее.  

Они вошли в подъезд. Это была обычная четырёхэтажная панелька, “хрущёвка”. Женщина прислонилась к холодной стене, посмотрела на Егора с прояснившимся взором. “Боже, как красива!” — снова подумал он и их взгляды на несколько секунд замерли друг на друге. Он первый смешался, отвёл взгляд и поинтересовался: 

— Вам уже лучше?  

— Да. На много. Спасибо. Только голова ещё кружится.  

— Проклятая жара! — почему-то вырвалось у него. — Вы можете подняться на второй этаж? Я вам помогу! Я там работаю, там у меня дежурная, дежурка, я там дежурю… — нёс он какую-то откровенную белиберду от волнения. Потом что-то бормотал о софе, на которой можно отдохнуть, о холодной воде, которая стоит у него в холодильнике, о телефоне... Он всё говорил и в какой-то момент понял, что не может остановиться так как женщина всё время молчала. Наконец, он сделал над собой усилие и замолк. В это самое время они вошли в помещение радиостанции, прошли пару помещений и оказались в комнате отдыха. Егор усадил внезапную гостью на диван, а сом полез за водой в холодильник. Он помнил кое-что из обучения о тепловых ударах. Надо охладить её. Хотя бы приложить холодный компресс к голове. Полотенце нашлось тут же.  

Она легла на спину. Он смочил полотенце, аккуратно сложил его прямоугольником и приложил к её лбу. Она лежала с закрытыми глазами, дышала ровно. Он снял с неё босоножки, нежно, едва касаясь её ног. Она не двигалась и не возражала. Потом сел на табурет рядом и молча смотрел на неё как на какую-то драгоценность. Она и была для него драгоценностью, ценнейшей драгоценностью! И всё это с первого взгляда! Разве это возможно? Я в этом городе уже пять лет. Почему я раньше никогда её здесь не видел? Он молча рассматривал её, откровенно, не боясь быть застигнутым врасплох. И не торопился вызывать скорую, хотя обязан в таких случаях... Нет, ему что-то подсказывало, что этот обморок не может причинить ей большой вред. Сейчас она придёт в себя... 

И действительно, минуты через четыре, она открыла глаза, убрала компресс (он принял из неё рук горячее и сырое полотенце), и без посторонней помощи уже сидела на диване, рассматривая своего спасителя. Ей было значительно лучше — так ему показалось. Она даже улыбнулась своему спасителю белозубой улыбкой. Идеально ровный ряд верхних зубов сделал её ещё краше, хотя куда уж больше!  

Их взгляды снова застыли друг на друге на несколько секунд, уже второй раз за встречу. Просто молча смотрели в глаза друг друга... Теперь смутилась женщина. И, как показалось Егору, она даже немного покраснела... Она опустила взгляд.  

— Я.. я пойду уже, спасибо вам за всё, — пробормотала она, вставая с дивана. — Вы мне очень помогли, правда!  

— Выпейте холодной воды, — он протянул ей стакан с водой.  

Она залпом его осушила.  

— Скажите номер, я позвоню вашему мужу, он заберёт вас, — предложил Егор, а потом осёкся, предположив, что лезет дальше, чем его просят.  

Казалось, она не хотела отвечать, но потом всё же не сдержалась: 

— Я одна в этом городе. Муж остался в Тайшете. Мы с ним... перестали общаться. Это всё потому, что он не хочет отправляться в Сферогород, а я хочу!  

Егор замер. Она хочет отправиться туда, в неизвестность?! Неужели же здесь всё так плохо? Одна, хрупкая и беззащитная женщина, добровольно желает заточить себя под куполом на несколько лет? Это немыслимо! В одно время, когда Агитаторы только начинали вербовать людей в эти города, у него была мысль отправиться туда. Но Иван переубедил его. Он называл всю эту идею сомнительной. Кто строил эти города? Когда они успели появиться? Никакой информации от людей, возводивших их не было, в новостях про эти масштабные стройки ничего не говорилось. Очень это было странно! Раз, и по всей стране появились эти центры для “сохранения видов”, и не только людского, но и животного, растительного... Ведь на планете царствовала эрозия, жизнь увядала. Агитаторы уж слишком красочно описывали быт в купольных городах, давили на то, что нужды не будет, как теперь, во внешнем мире. Но что-то не внушало доверия в их неестественных улыбках...  

— Вам не нужно туда ехать! — горячо проговорил Егор Ветров ступая за женщиной, выходившей из комнаты отдыха. — Оглянитесь, здесь так хорошо!  

— Я чуть не умерла от жары! Это хорошо? 

— Нет... я не об этом! Я не то хотел сказать... Просто это лето особенно жаркое. Но придёт другое лето, и оно будет холодное, не такое как сейчас. А жить несколько лет, не видя настоящего мира перед собой, это же, это же... — он не мог продолжить. 

Она не останавливалась, и была уже на лестнице. Он не хотел её отпускать, зная, что сейчас она выйдет и он больше никогда её не увидит! Шел следом молча. Вдруг на лестнице она резко остановилась и повернулась к нему. Он утонул в её решительном взгляде.  

— Не зная почему, но я вам скажу. Мне надоело существовать, а не жить! Да, я существую. Мужчины не дают мне прохода, их никто не может урезонить. Все относятся ко мне как к какой-то красивой игрушке, с которой можно поиграть и вышвырнуть как надоест. А надоедает им это довольно быстро! Что делать в городе за мизерную зарплату учителя? Мы едва сводили концы с концами, даже не смогли ребёнка завести, так как не на что было бы его содержать! Эту жизнь вы мне предлагаете?.. Нет, я хочу жить надеждой на будущее, когда не нужно будет прятаться от этого проклятого тумана, который травит нас как насекомых, когда ты можешь на заработанные деньги сходить в красивое место, когда ты знаешь, что тебя защитят и никто не позволит обидеть... — у неё выступили слёзы. 

— Я не позволю никому вас обидеть! — само собою слетело с его языка. — Вы можете быть уверены в этом!  

Совсем незаметная улыбка тронула уголки её уст. Теперь она смущалась и это было заметно. 

— Простите меня, я тут наговорила всего, что вас не касается вовсе... Зачем вам занимать голову этим... Забудьте! 

— Вот уж нет! Не забуду!  

Они вышли на улицу.  

— Позвольте проводить вас туда, куда вы шли? Вдруг вам снова станет плохо?  

— Да я уже почти пришла, вон за тем домом и мой дом. А провожать меня не нужно. Через три для я отсюда съеду навсегда.  

Внезапно он сказал то, о чём вообще не думал. Это произошло кто-то подсознательно, самопроизвольно.  

— Хотите, я поеду с вами? В Сферогород? 

Она посмотрела на него удивлённо. А том вдруг засмеялась так заразительно, что и сам Егор невольно улыбнулся. 

— Поедите со мной? Но, простите, я даже не знаю, как вас зовут! 

— О, это не проблема! Меня зовут Егор, и я... и вы... — он замолчал, осёкшись на полуслове.  

Теперь, наконец, она рассматривала его заинтересованно. Ему было неловко от этого, её красота действовала на него гипнотически. И он понимал, что не может её оставить, отправить в неизвестный мир одну. Он вдруг в этот момент всё для себя решил. Будь что будет! Если эта женщина не боится отправится в Сферогород, то и ему ничего не страшно! Он будет рядом с ней, чтобы оберегать её и любить... 

 

4 ПУТЬ К ОЗЁРСКУ

Иван Петрович закончил рассказ.  

— Как уж только я его не убеждал! Но когда он мне всё рассказал, рассказал о свой любви к этой женщине, я сдался! Каждый волен выбирать свой путь. Пусть другим он покажется неверным, но это от того, что неизвестны все мотивы поступков. Многие из них остаются скрытыми, и, возможно, сам человек не понимает их до конца.  

— Это ж надо так втюриться! — по-простому выдохнул Сашка. 

— Егор мне клялся, — продолжал Иван Петрович, коротко и неприязненно взглянув на своего молодого товарища, — что найдёт способ подать весточку с “той стороны”, что как-нибудь даст о себе знать, опишет свою новую жизнь там, в новом мире. Но... Вот уже десять лет как минуло, и ничего... И Агитаторов больше здесь не видели, не у кого спросить, что да как. Районный центр не отвечает, мы словно отрезаны от всего. А тут еще пару лет назад один из Переносчиков, тех, кто разносит и развозит товары между поселениями (смелые, отважные ребята), сказал Кротову в Берёзке, как слышал историю о сгоревшем Сферогороде...  Якобы этот комплекс был охвачен угольно-чёрным дымом. Конечно, Переносчики к нему не подходят. Там установлена система охраны. Её еще называют “Выключатель”. Представь себе идёшь ты себе прямо, а потом бах! И уже в совсем незнакомом месте. То есть знакомом, но не помнишь, как в нём оказался. И всегда в другой стороне от Сферогорода. Всегда. Твоё сознание словно кто-то выключает, словно запускает лунатизм, и нет никакой возможности добраться до цели...  

— Поэтому Переносчики ничего не могли сделать? Это они рассказали? — интересовался Сибиряк.  

— Да. Ну а после пожара никто и не пробовал. Уж не знаю была ли эвакуация, все ли выжили. И работает ли этот “Выключатель” теперь или уже без надобности... Я думаю, тебе, Сибиряк, стоит узнать всё это!  

Да, другого пути не было. Риск отправиться в путь был огромен, но жить в полнейшем неведении было еще хуже. К тому же некоторые люди могут путешествовать между городами, не все ведь гибнут и нашли способы выживать. Надо только чётко уяснить правила знающих, опытных Переносчиков и отправиться в путь. Да, это вполне возможно! Своим поиском истины он поможет этому хорошему человеку прояснить судьбу брата, расскажет всем, что происходило или происходит в загадочных строениях, постарается найти информацию о своём месте во всей этой истории со Сферогородами, может, даже, отыщет своих родных и близких... А прозябать, прячась в квартирах между ударами "ТТ" он не желал. Жить без цели он не умел! 

— Я согласен отправится за пик Шелихова!  

Иван Петрович уважительно посмотрел на него, а Саша был в полнейшем восторге. Он впервые видел перед собой настолько смелого человека. Сам бы он ни за что не отправился бы в этот путь!  

— Вот и хорошо! Теперь тебе надо добраться до Озёрного, — он посмотрел в окно, — туман рассеялся, можно выходить. В течение суток после его удара, крайне редко он может образоваться снова. Так что смело отправляйся в путь, в город, сейчас. Найдёшь там техника Злобина, у него есть старый электрогрузовичёк, я с ним договорился, по рации. Вот тебе четыре рубля денег, на первое время хватит, спички, что еще... Да, зайди к Кротову, торговцу, познакомься с местными, они помогут. Наведайся к мэру Утюгову. Я по общему каналу им о тебе расскажу, тебя будут ждать! Давно наш город хотел организовать экспедицию, да вот только желающих не найти... Вот держи мой старый рюкзак, другого нет. Сашка принеси банку тушенки, хлеба, воды, нож. Давай! 

Сашка выполнял распоряжения Ветрова мгновенно, без вопросов. Уже через десять минут Сибиряк стоял у порога, а Сашка сообщал, что мощность тумана “0” единиц. Ветров кивнул ему и вышел наружу. За ним проследовал Сибиряк, и последним молодой человек.  

Словно ничего и не было! Правда птиц не слышно, но это пока, как сказал Ветров. Воздух наполнен запахом леса, ветер колышет листья и травы, приятной прохладой овивает открытые части тела. Смотритель метеостанции показывает дорогу и общее направление, где в нескольких километрах расположен город Озёрск. За одно говорит прогноз погоды на ближайшие пару дней — дождей не будет, что ж, это мы посмотрим. Происходит быстрое и не пафосное прощание.  

Сибиряк зашагал по просёлочной дороге, более не оглядываясь. Под ботинками шуршали камушки, он оглядывался по сторонам, потом попытался в лесу рассмотреть капсулу, из которой вышел, но не увидел её. Зато хорошо изучил свою обувь — странные боты, являющиеся продолжением штанов, как бы плавно перетекающие из них. Подошва мягкая, так что приходилось избегать острых камней и сучьев. В цвет комбинезона. Шнурков нет. Что бы снять их, нужно одновременно стянуть и штаны, и куртку. Широкая застёжка от шеи до паха, сцепляющая две половины его одеяния, не походила ни на что, о чём он мог знать. Это не молния и не пуговицы, а нечто вроде магнитов, только эластичных и очень сильных... Всё это было единое целое. И нашивка на левом рукаве, означавшая принадлежность к персоналу Сферогорода красноречиво говорила об этом. 

Рюкзак, практически пустой, не стеснял движения, но всё же ему пришлось немного отрегулировать ремни. По краям дороги, идущей вниз, росли ёлки, пихты и другие хвойные растения. Гнуса не было, хотя ему показалось как что-то прожужжало и промелькнуло в отдалении, похожее на шмеля. Солнце стояло в зените, время было, наверное, около часа или двух по полудни. Приходилось только догадываться, ведь часов у него не было, а у ребят с метеостанции он не спросил о времени. Из-за поворота показалась линия электропередачи, 380 вольт, не больше. Она пересекала дорогу под острым углом и уходила в лес. Наверняка эта сеть шла от города к метеостанции. И, решив тем самым сократить путь, Сибиряк сошел с дороги и углубился в лес, следуя этой электрической нитке, ведь она шла напрямик, а не петляла как дорога. Быстрее приблизиться к городу — это было первостепенно. Нельзя точно сказать, когда может ударить "ТТ"!  

В лесу стало как-то сумрачно. Он выбирал направление там, где было меньше травы и больше света. Провода свисали над ним уставшими дугами, и было понятно, что их никто давно не обслуживал. Ему постоянно приходилось переступать коряги, обходить кусты багульника, пни, какие-то заросли мелкого ельника, упавшие и сгнившие лесины... Трава хрустела и шуршала под ногами. Изредка встречалась берёза, кривая, нездоровая. Сибиряк, следуя от столба к столбу, обдумывал дальнейшее действия.  Сначала он купит еды и воды, это первоочередное. Потом наведается к технику. Ветров обещал посодействовать в получении автомобиля. Без него тут не набегаешь. И, конечно, нужно найти жильё. С этим должен помочь мэр, глава города, не иначе. А если ударит "ТТ", что делать? Тогда буду стучаться во все двери, чай не оставят умирать на улице! На метеостанции же не бросили погибать, хотя и не сразу открыли боясь, видно этих... Снопов не иначе. Хотя в городах, и днём, эти мифические создания, естественно, не появляются. Конечно, это творение жителей деревень и отдалённых посёлков, их воображение, не иначе. Как и всегда на Руси. Вдруг он вспомнил рассказ Тургенева “Бежин луг”, и улыбнулся этому — верный признак возвращения памяти.  

Да, — думал он, избрав для себя умеренный ритм движения в лесу. Как же плохо жить без памяти! Пусто и одиноко. Только теперь до него стало доходить с мрачной безвыходностью — а что, если память никогда к нему не вернётся? К кому ему обращаться в трудные моменты, где черпать силы и вдохновение? Ведь те воспоминания о лучших событиях дают нам такой необходимый мотив действовать дальше, побуждают вновь достичь успехов и радости, которые были возможны ранее. Хотя, справедливости ради надо сказать: что-то периодически возникало из раннего детства, но это не было воспоминанием. Это были ощущения безграничного, безусловного счастья, без которого не проходит оно у человека. Зацепившись за эти свои душевные искания, он даже чуть улыбнулся.  

Следуя проводам, он постоянно осматривал небосклон, на предмет наличия оранжевого свечения. Хотя это ничего бы не дало, появись оно сейчас. До метеостанции он не успеет добраться, а до города тем более! Вот так и сгинет в этой чаще. Нет, нет, этот туман точно не появится сразу как прошёл. Здесь простоя физика и наблюдения. Ему надо где-то накопиться, в каких-то ёмкостях, полостях, резервуарах, или чёрт знает где он накапливается. Потом его надо транспортировать на поверхность через систему трубопроводов или разломов в земле, как уж там он добирается... И вообще, странное это место. Селективно-убийственные туманы, купольные молчаливые города, отсутствие связи с центральным правительством. Так что он... 

Нога внезапно потеряла точку опоры, и он оступился. Вскрикнул, вытянул руки вперед и уткнулся в колючую сухую траву. Он не ушибся, но ощутил боль в правом колене. Непонимающим взглядом осмотрелся. Как же его угораздило на новом месте споткнуться? А дело было в том, что он угодил правой ногой в яму, присыпанную травой. Её совершенно не было видно. Просто какая-то ловушка! Вдруг он почувствовал запах, от которого у него похолодело сердце. Быстрым взглядом он осмотрел небосклон. Опасного марева не было. Тогда откуда эта вонь? И тут до него стало что-то доходить. Вынув ногу, размяв её в области колена, как бы купируя боль, он немного отодвинул травяную подушку. Под углом в тридцать градусов к поверхности, в сторону повышения, уходила в черноту грунта овальная нора. В диаметре она была достаточной чтобы пропустить взрослого человека. И именно из её недр, шел этот тошнотворный запашок. Странная мысль промелькнула тогда в голове Сибиряка — а что, если он обнаружил вход-выход этих странных существ из древних легенд, в которые, естественно, не поверил сразу? Возможно, вот из таких нор выползают по ночам страшные чудовища?.. Что там еще о них рассказывал Иван Ветров? Ах да, что они плюются туманом! Вот и объяснение запаха! 

Долго оставаться рядом с открытой норой он не мог. Чувствовалось недомогание от травления, но пока еще слабое. Сибиряк задержал дыхание, сжал челюсти и решился. Он был не из робких, это уж точно! Опустившись на колени, он упёрся руками в край норы, раздвигая траву, наклоняясь в попытке рассмотреть, что там внутри. И ничего необычного не обнаружил. Ниша была самая обыкновенная. Стенки плотные, с торчащими корнями. Лаз уходил в глубину и черноту. Ни единого проблеска света или шума не доносилось из его глубины. Стоит только догадываться как далеко простиралось это и куда вело. Но лезть в этот смрад без противогаза, фонарика, да еще с возможностью столкнуться с этими Снопами было бы безумием! Однако именно там он бы мог прояснить свои вопросы, так как эти твари, если они существуют, неотрывно связаны с туманом, а туман со Сферогородами. Ведь одним из главных мотивов переселения людей, их Исход, был тем, что этот туман загнал их в свои дома, оборудованных системой жизнеобеспечения. А Сферогород им давал то же самое (жизнь в одном месте), только более компактное существование, там, где тепло, нет перебоев с электричеством, есть вода и еда и какие-то необходимые развлечение, творчество... Естественно желающих было много. Только главный вопрос тревожил всех — почему нельзя было вернуться оттуда или подать любую весточку? Вот эта неизвестность, отпугнула некоторую часть населения, не самую многочисленную. Сибиряк подумал, а как бы поступил, будь у него выбор — уйти в Сферогород или остаться здесь, в постоянной борьбе за выживание? Что лучше? Жить с полным комфортом или с борьбою за этот комфорт? И тут откуда-то и почему-то всплыла история про “красивых мышей”. Какой-то эксперимент про то, что комфорт убивает рождаемость и выживаемость... 

Он замер. А ведь это частичное возвращение памяти! Значит, не всё так безнадёжно — улыбнулся он про себя. Может глоток тумана из норы, прояснил часть забытого?.. Ну это было уже откровенным бредом. Он отпрянул от входа в загадочное царство Неизведанного и постарался приладить траву так же, как она была до его воздействия. Через минуту всё было скрыто. Зачем он сделал это? Главное причиной было то, что он хотел оставить всё как было. Да и плотная трава не давала сильно распространяться запахам "ТТ". Он перевёл дыхание.  

Поднялся, отряхнул колени. Заметив столб ЛЭП ниже по склону, он подошёл и запомнил номер на деревянной поверхности, начертанный синей краской. “Пятнадцать, пятнадцать!” — произнёс он про себя дважды. У этого столба я нашёл нору! Потом отправился дальше и скоро снова вышел к дороге. Шел вдоль неё, пока не наткнулся на старенький весь проржавевший электромобиль, пикап. Номеров не было, стекло в трещинах. На столб ЛЭП вкарабкался, используя когти, один из электромонтёров, приехавший на пикапе. Второй, стоял внизу и что-то подсказывал своему коллеге. Сибиряк приблизился вплотную. Тот, что внизу, боковым зрением увидел движение и испуганно обернулся, даже вздрогнул. Верхний скручивал провода и не сразу понял, что у них гости.  

— Фу ты чёрт! — выругался тот, кто был на земле. Это был мужчина лет сорока, с густой щетиной с проседью на узком и длинном лице. Морщинистый лоб покрылся испариной, серые глаза под неухоженными бровями, выражали испуг и недоумение. Одет он был в повидавшую виды робу неопределяемого цвета. Тот, что наверху перестал работать и неприязненно посмотрел на Сибиряка. Он был постарше своего товарища, но аккуратно выбрит, с квадратным подбородком и спокойным, хоть и не доброжелательным взглядом. Щетинистый, после секундной паузы, спросил. — Ну ты меня и напугал! Я уж подумал, что Сноп днём вышел на охоту! Тут никто никогда не ходит... Фууу... — выдохнул он. 

— Привет! — Сибиряк даже чуть улыбнулся, располагая к себе и сразу разъяснил ситуацию. Рассказал про капсулу, про "ТТ", про свою амнезию и метеостанцию. Говорил спокойно, показывая на свой необычный костюм и метку Сферогорода на нём. Его слушали жадно-внимательно, но недоверчиво и даже подозрительно. Судя по всему, тайна городов под куполом не давала местным жителям покоя, пугала их. А тут появляется этот загадочный человек, врывается в их повседневный быт. Он мог держать ответы на давно мучаемые всех вопросы.  

В свою очередь ребята-электрики коротко рассказали о себе. Они ездили по заявкам — устраняли последствия вчерашней бури. Сашка, помощник Ветрова, по рации сообщил Степовому, что у него отсутствует электричество, вот они и отправились искать место обрыва. Степан Степовой — главный по электричеству в городе Озёрске, можно сказать основной энергетик или энергетик. У него только есть одна бригада в подчинении — братья Виктор и Алексей Журовы, с которыми имел удовольствие познакомиться на дороге Сибиряк. Сам же энергетик проживал не в городе, а на старой станции космической связи “Орбита”, в подвале. Станция эта располагалась на возвышенности в нескольких километрах от города... Их начальник был не особо общителен, но к делу своему относился весьма серьёзно. За прогулы лишал премий и продуктовых наборов. А так как с работой в нынешнее время было сложно, дисциплина была железная. Хотя, к слову сказать, и соискателей-то было не густо. Рождалось очень мало, из других поселений никто не приходил, а по скудным рассказам суровых Переносчиков возникала довольно грустная перспектива — ближайшие города так же пребывали в глубоком упадке, если ещё не хуже.  

Ребята предложили немного подождать пока не закончат работу. Потом подвезут его до Озёрска, куда он скажет. Скорее всего к мэру Утюгову. Тот находился, как всегда, в полузаброшенном здании администрации, из всех комнат которого эксплуатировалось только две. Так было легче обеспечивать защиту от "ТТ", и меньше обогреваемой площади в холодное время года, говорили мужики. И Сибиряк решил, что сначала ему нужно наведаться к мэру Озёрска, и рассказать ему всё о чём они решили с Ветровым. Возможно, он и поможет! Это всех касается, знать, что на самом деле происходит. Знание придаёт уверенности. Неопределённость страшит, как и любое невежество... В скорости работа была закончена. 

Погрузившись в машину, они тронулись в путь. Электромотор работал шумно, но еще громче брякала, скрипела и стучала подвеска, вообще все суставы старого транспорта нуждались в ремонте. Внутреннее убранство состояло из ободранной обивки сидений, растрескавшегося и поцарапанного пластика, унылого запаха щёлочи, шедшего из силовой батареи не иначе. Сибиряк находился во втором ряду сидений, держась за спинку правого переднего пассажира и только удивлялся как машина ещё до сих пар на ходу! На вопрос, почему её не приведут в надлежащий вид, старший, управлявший пикапом, Виктор Журов, отвечал, что это их рабочая лошадка. Все ремонты, которыми они каждодневно занимались, быстро приводили автомобиль в жалкий вид. Что только в ней перевозили, доставалось и салону, когда не помещалось в кузов. Главное выполнить задачу, тут не до эстетики! На что Сибиряк, конечно же, согласился.  

Они выехали с просёлка на асфальтированную дорогу и повернули направо. Асфальт был не новый, потрескавшийся, но без выбоин. Других машин он не увидел. Проехали мимо кирпичного строения электрозаправочной станции. Электрики оказались суровыми, и не болтливыми людьми, а то, что их напугал этот неизвестный, дополняло эффект. Правда водитель обмолвился, что заправка рабочая и что киловатт-час стоит пять копеек. Зимой немного дороже. Более они ничего не сказали и только сухо попрощались, когда он вышел из машины у городской мэрии, поблагодарив братьев.  

Проезжая по городу, он заметил, как мало транспорта находится в движении в этот дневной час. Мимо них проехало не более трёх машин, это в городе с множеством четырёх и пяти этажек, а также двухэтажных деревянных домов, похожих на бараки. В целом же городок был небольшой, на несколько тысяч жителей, но явно не более десяти тысяч, это в лучшие времена, в период процветания Союза. Теперь же всюду царило запустение и уныние. На стоянках гнило множество ржавеющих автомобилей, с выбитыми стёклами и спущенными колёсами, некоторые вообще заросли травой. Пешеходов практически не было. Редкие силуэты в серых одеждах торопливым шагом проходили по тротуарам, от которых остались одни названия. Кругом произрастали заросли полыни, крапивы, молочая и овсюга. Никто их не скашивал, никто не подрезал кусты. Дома с облезшей штукатуркой, обшарпанные, как после неоконченного ремонта запившей бригады, выглядели убого. Черные проёмы окон, кое-где с выбитыми стёклами, навивали мрачные мысли — далеко не все квартиры были обжиты. У мусорных баков скапливались кучи нечистот, еле стоящие на ногах собаки вились стаями у них, выли и лаяли на всё что двигалось мимо. Детей он не видел вовсе, только взрослые, в основном мужчины, хотя попадались и женщины, но они мало чем отличались от последних. Город был крайне неприветлив, поражён он был недугом, угасал и разваливался. "ТТ" делал своё чёрное дело, с каждым выбросом сокращая населения. Пару раз он видел рекламные баннеры, обтрёпанные, полинявшие, агитирующие переехать в Сферогорода. На них художник нарисовал в тающей дымке огромный купол и молодую семью из трёх человек, идущих по дороге к райской жизни. Какой-то маргинал, на одном из баннеров, чёрной краской нецензурно написал: “Пошли вы на...”. Если бы сейчас, по прошествии десяти лет перманентного запустения, автора данного перфоманса спросили бы, что он обо всём этом думает, то его мнение явно бы изменилось. Озёрск пребывал в полном упадке. И вот, стоя у дверей администрации, Сибиряк собирался с мыслями, что скажет градоначальнику.